ПОЭЗИЯ занимает важное место в культуре японского народа, и многое в ней можно понять, только имея хотя бы некоторое представление о месте и значении поэзии в жизни общества.

Яркое отражение она нашла и в фольклоре. Образцы устного народного творчества щедро насыщены поэтическими вставками, но, более того, пожалуй, только у японцев есть сказки и легенды, в которых поэзия выступает главным сюжетным стержнем.

Первая поэтическая антология — «Манъёсю» («Собрание мириад листьев») — была составлена в VIII в. и насчитывала 20 книг (свитков). В нее вошли произведения разных авторов — от правителей до крестьян, а также безымянные образцы и народные песни, создававшиеся в период примерно с IV по VIII вв. В «Манъёсю» представлены нагаута («длинная песня»), уже уходящая в прошлое, сэдока («песня рыбаков») — шестистишие, которое тоже не получило большого распространения, и мидзикаута, или танка («короткая песня»), ставшая классической формой средневековой поэзии.

Стихи «Манъёсю» высоко ценились всеми слоями общества и всегда считались образцом высочайшего поэтического мастерства.

Обмен стихотворными экспромтами был известен с древности. Во время различных праздников крестьяне, наряду с соответствующими обрядами, водили хороводы, во время которых можно было пропеть и личную песню. Молодежь пользовалась такой возможностью для выражения своих чувств избраннице или избраннику, которые, в свою очередь, тут же отвечали на пропетую в их адрес песню. Собственно, это были стихи, но, поскольку стихи существовали только в звучащей форме, они и стали определяться как песни. Поэтому первоначально поэт в Японии назывался «утабито» («человек песни»), позднее вошло в употребление слово «ёмибито» («читающий человек»), то есть стихи продолжали читать вслух. Эта особенность объясняется спецификой японского языка, которая определила не рифмованную форму поэтического построения, а основанную на ритме чередующихся слогов в строке. В танка, например, пять строк со следующим числом слогов: 5–7–5–7–7.

Поэтическое творчество требовало образного мышления, умения использовать метафору, намек. Поэзия развивалась вместе с обществом, и в ней отражались все основные тенденции становления национальной культуры. В эпоху Хэйан (VIII–XII вв.) этот процесс был связан с аристократическими кругами. В этой среде происходило становление и закрепление философско-эстетической системы мировосприятия, которая базировалась на утонченной рафинированности всех проявлений жизни человека — от мыслей и чувств до быта. Вся жизнь императорского окружения была погружена в поэтическую атмосферу — стихи постоянно создавались как отклики на разные события, ими обменивались дамы и кавалеры после ночных свиданий, они звучали на поэтических турнирах, их писали в личных дневниках.

В самом начале Х в. император приказал начать работу по составлению новой поэтической антологии. Возглавил этот труд и довел до завершения известный поэт Ки-но Цураюки. «Кокин(вака)сю», или «Кокинсю» («Собрание старых и новых песен»), также состоит из двадцати свитков, но включает лишь 1100 стихов, тематически разделенных на сезонные циклы, песни любви, песни разлуки, песни странствий и т.д. Эта антология, несмотря на разный уровень ее образцов, стала еще одним вкладом в классический багаж японской средневековой литературы. Среди ее авторов были выделены уже «шесть бессмертных поэтов». Наиболее знамениты из них Аривара-но Нарихира и поэтесса Оно-но Комати. «Кокинсю» прочно вошла в жизнь образованных хэйанцев. Знание ее стихов было непременным для любого придворного. О личных достоинствах или недостатках человека судили в зависимости от того, насколько хорошо он ориентировался в «Кокинсю» (в китайской поэзии и «Манъёсю» тоже) и сам слагал стихи.

Наиболее популярной стихотворной формой становилась танка. Точные, емкие образы, метафоры, мастерство изящного намека, особые ключевые и сезонные слова давали возможность в лаконичной форме выразить и восхищение миром природы, и любовные переживания, и философские размышления о бренности жизни... После «Кокинсю» были составлены еще несколько антологий; искусство танка переживало и взлеты, и падения художественного уровня.

К XV в. сложился обычай слагать стихи вдвоем, втроем, как бы передавая друг другу поэтическую эстафету (рэнга) из трехстиший и двустиший. Знаменитым поэтом классической рэнга был Соги (1421–1502). Рэнга, разделив танка на две части, дала со временем жизнь новой, еще более краткой форме — хокку, т.е. трехстишию (равнозначны термины «хайкай» и «хайку»).

Расцвет поэзии хокку связан с именем еще одного великого поэта — Мацуо Басё (1644–1694). Его стихи удивительны: просты и утонченны, искренни и мудры, добры и чутки.

После Реставрации Мэйдзи (1868) в стране появилось много переводов литературных произведений из Европы и Америки. В 1882 г. вышла в свет антология современной поэзии «Синтайсисё». Термин «синтайси» стал синонимом стихотворений нового стиля. С творчеством Гёте, Гейне японских читателей познакомил поэт Мори ОгаИ (1862–1922). Симадзаки Тосон (1872–1943) сделал попытку интегрировать основные черты европейского романтизма в японскую поэтическую классику. Кигахара Хакусю (1885–1942) стал насыщать стихи обыденной лексикой. Япония знакомилась с основными чертами европейского модернизма.

С началом 30-х гг., когда ужесточились цензурные рамки в литературе, многие японские поэты стали увлекаться сюрреализмом.

В годы войны доминировали литература и поэзия пропагандистского направления, мобилизующие народ на сопротивление врагу. После поражения в войне в японской поэзии некоторое время отмечался творческий вакуум.

В 50–60-х гг. в поэзии получили развитие социальные мотивы. Наиболее характерным в этот период было творчество Амадзава Тайдзиро (1936). Однако в последние годы в японской поэзии отмечается возвращение к тематике личных переживаний.

* * *

Ax, сколько ни гляжу, не наглядеться мне!

Прекрасны воды рек, что в Ёсину струятся,

Конца не зная...

Так же без конца

К ним буду приходить и любоваться.

Какиномото Хитомаро

Перевод А. Глускиной

* * *

Колосья риса на осеннем поле,

Где, в облаках скрываясь, с криком гусь летит,

Густеют и растут,

Так и с моей любовью:

Растет — и сердце все сильней грустит.

Отомо Якамоти

Перевод А. Глускиной

* * *

Вешней вишни цветы!

Молю, поскорей заметите

все тропинки в горах,

чтобы в эти чертоги старость

никогда не нашла дороги...

Аривара-но Нарихира

Перевод А.Долина

* * *

Ax, осенняя ночь

напрасно считается долгой!

Только встретились мы и слова любви

прошептали —

как нежданно уже светает...

Оно-но Комати

Перевод А. Долина

* * *

Где-то в горной глуши,

недоступные взорам прохожих,

облетают с дерев

мириады листьев багряных,

став парчовым нарядом ночи...

Ки-но Цураюки

Перевод А. Долина

* * *

Сверчков голоса

На ограде в саду все печальней,

Все слабей с каждым днем.

О разлуке с осенью плачут они,

Но разве удержишь ее?

Мурасаки Сикибу

Перевод Т. Соколовой-Делюсиной

* * *

Книг не читая,

многие век свой влачат

в праздности сладкой —

счастливы жизнью такой,

словно рыбешка в сетях...

Таясу Мунэтакэ

Перевод А. Долина

* * *

После себя

что я оставлю на свете?

Вишни — весне,

лету — голос кукушки,

осени — алые клены...

Рёкан

Перевод А. Долина

* * *

Темная туча,

Подползя змеею, глотает

Лягушку луны.

Мацунага Тэйтоку

Перевод Т. Соколовой-Делюсиной

* * *

Тихая лунная ночь...

Слышно, как в глубине каштана

Ядрышко гложет червяк.

Басё

Перевод В. Н. Марковой

* * *

На голой ветке

Ворон сидит одиноко.

Осенний вечер.

Басё

Перевод В. Н. Марковой

* * *

Старый пруд.

Прыгнула в воду лягушка.

Всплеск в тишине.

Басё

Перевод В. Н. Марковой

* * *

Откуда кукушки крик?

Сквозь чащу густого бамбука

Сочится лунная ночь.

Басё

Перевод В. Н. Марковой

* * *

Тянется к северу

Вереница гусей вперемешку

С вереницей паломников.

Рансэцу

Перевод В. Н. Марковой

* * *

Плывет гряда облаков...

Как бережно светлую луну

Она несет на себе!

Бонтё

Перевод В. Н. Марковой

* * *

Падают в воду

Цветы — и будто их не бывало —

Слива на берегу

Бусон

Перевод Т. Соколовой-Делюсиной

* * *

Зимняя слива.

Корявые пальцы к ветке

Тянет старик.

Бусон

Перевод Т. Соколовой-Делюсиной

* * *

Снова весна.

Приходит новая глупость

Старой на смену.

Исса

Перевод Т. Соколовой-Делюсиной

* * *

Стихи новогодние

Пишет дитя, глаз не спуская

С обещанного мандарина.

Исса

Перевод Т. Соколовой-Делюсиной

* * *

Дятел

Стучит усердно: «Прочна ли?» —

В стенку хижины.

Исса

Перевод Т. Соколовой-Делюсиной